Вести сегодня, Общественно-политическая газета Латвии
192 (630) 17.08.2001
Лилия ПЛЕСНИЕЕ
«Это были лучшие годы моей жизни»
С Ольгой Николаевной Шелениной мы познакомились сначала по
телефону. Она постоянная читательница нашей газеты на
протяжении многих лет и, несмотря на преклонный возраст, живо
следит за всем, что происходит в нашей стране. Звонила она,
чтобы поделиться своими размышлениями о судьбах подрастающего
поколения тех ребят, которые сегодня выброшены на обочину
жизни. Ей, воспитаннице знаменитой на весь мир коммуны имени
Дзержинского, созданной великим педагогом Антоном Семеновичем
Макаренко, есть что сказать по этому поводу. И я поехала к
ней...
Мы сидим в маленькой квартирке Ольги Николаевны на Югле,
перебираем старые фотографии, газетные вырезки небогатый архив
с материалами о Макаренко и его воспитанниках, который она
бережно хранит. Это очень дорогие документальные свидетельства о
самом светлом и счастливом периоде ее жизни. Хотя в коммуне она
оказалась в тяжелые, суровые времена середины 30-х и привело ее
туда горе. Умерла мама, и 13-летняя Оля осталась с дедом
инвалидом 1-й группы, который передвигался на костылях. Жили не
то что бедно, а можно сказать, в нищете.
Коммуна Дзержинского тогда уже гремела вовсю, Ольга много
читала об этом в газетах. Попасть туда казалось несбыточной
мечтой. Однако все вышло само собой. Оля выбирала для себя
школьные учебники в книжной лавочке на новые денег не было.
Видно, бедность ее так била в глаза, что старенький
букинист-еврей не выдержал, спросил: «Детка, а родители у тебя
есть?» «Нет», чистосердечно рассказала она обо всем о
недавно умершей маме, о искалеченном на производстве дедушке.
Оказалось, старичок был отцом известного в Харькове писателя
Кальницкого Якова Исааковича. А тот, в свою очередь, дружил с
директором коммуны Дзержинского Берманом Вениамином
Соломоновичем. «Поезжай, деточка, к моему сыну, я тебе дам его
адрес, сказал добрый букинист, расскажи обо всем, попроси
помочь. Только не говори, что я послал». Она сразу же и поехала.
Сын-писатель оказался таким же отзывчивым, как и его отец.
Спросил только, чего она сама хочет. «Больше всего хотела бы
попасть в коммуну», ответила она. Яков Исаакович тут же
позвонил по телефону: «Веня, найдется у тебя одно место для
девочки-сироты?» Написал записку и велел ехать туда. Так
буквально в один день все и решилось.
Мне казалось, я попала в рай, вспоминает Ольга Николаевна.
Мне выдали форму, показавшуюся такой нарядной, юбка в
складку, блузочка. Определили сразу на работу, коммунары учились
в школе и одновременно работали на своем же заводе, где
выпускались фотоаппараты знаменитые «ФЭДы». Это было
настоящее, взрослое дело, и каждый из нас страшно этим гордился.
Мы фактически сами себя обеспечивали. К тому же продукция
пользовалась спросом, была высокого качества. Подростки имели
возможность доказать свою нужность, свое умение, мастерство.
Помню, как я мечтала довести операцию, которую выполняла на
шлифовальном станке, до такого уровня, чтобы перевыполнять план
вдвое, а то и втрое. И когда однажды дала все 400 процентов, обо
мне написали в «Комсомольской правде». И фото поместили. Было
мне тогда 15 лет.
В те годы, по словам Ольги Николаевны, Антона Семеновича в
коммуне уже не было: он жил в Москве, занимался писательством.
Не потому, что надоела педагогическая деятельность, отнюдь.
Просто был как кость в горле для наробразовских чиновников от
педагогики, которые травили гениального человека на протяжении
многих лет. Возможно, оттого и ушел он из жизни прежде срока в
51 год. Но посеянные им семена были настолько живучими и
плодотворными, что и в его отсутствие жизнь в коммуне текла по
им установленным правилам и законам.
Он часто приезжал навещать нас, говорит Ольга Николаевна,
и какой же это был праздник! Мы воспринимали его как Бога, как
некое высшее существо. Пробиться к нему было невозможно Антона
Семеновича плотным кольцом окружали старые коммунары, которые
учились еще при нем. Нам, малявкам (так нас называли старшие),
оставалось только наблюдать со стороны. И абсолютно во всем:
учебе, работе, взаимоотношениях с товарищами, в устройстве быта
коммунары всегда равнялись на Антона (между собой его все
звали по имени). Что бы он сказал, как отреагировал, как
оценил...
Прожившая долгую и нелегкую жизнь, Ольга Николаевна сейчас
никак не может взять в толк: как могло случиться, что без
революций и войн, без землетрясений и ураганов вдруг на улицах
появились бездомные, голодные, безграмотные дети. Об этом она
думает бессонными ночами, и память снова возвращает ее в
счастливое коммунарское детство. Времена были куда страшнее
сегодняшних, но почему же такой радостью и высоким смыслом была
наполнена жизнь детей-сирот в коммуне, организованной по
полувоенному образцу? Почему столько замечательных людей
чистых, самоотверженных, верных долгу вышло из ее стен? Да
потому что точно знал, как сделать маленьких людей счастливыми,
человек, наделенный бесценным даром любить и понимать детей. Он
доказал это всей своей жизнью.
В 1988 году в Москве широко отмечали 100-летие со дня рождения
выдающегося педагога А. Макаренко. Рижанка Ольга Николаевна тоже
принимала участие в тех торжествах и была поражена, сколько
последователей идей Макаренко существует в мире. В Москву они
тогда съехались из разных уголков света. Мы рассматриваем
фотографии, и Ольга Николаевна называет знакомые имена дорогих
людей. «Вот Алеша Явлинский отец ныне известного политика
Григория Явлинского. Вот Лиля Макаренко, родная племянница
Антона Семеновича, которую он воспитал. Она мать известной
актрисы Екатерины Васильевой. Вот Вася Руденко он женился на
лучшей моей подруге. Вот наша поэтесса Оля Паскаль...» Ощущение
великого братства не ушло с годами.
Проходят годы, торжествует научно-технический прогресс, а
несчастных, неблагополучных детей не становится меньше.
Напротив, сейчас, в начале третьего тысячелетия, их стало еще
больше. И кажется пожилой коммунарке, что сегодня как никогда
востребовано наследие Антона Семеновича. Его опыт, его открытия,
наблюдения они не за семью печатями, они доступны каждому.
Почему же они никому не нужны?
РУБРИКА |