Вести сегодня, Общественно-политическая газета Латвии
272 (710) 19.11.2001
Ника ПЕРСИКОВА
Луна и грош
Бывший искусствовед Александра, выброшенная из дома на улицу,
поселилась в огородной будке без крыши и начала писать труд по
новейшему кино...
«Странно, но раньше я и представить не могла, что могу выйти на
улицу на пустой желудок. А теперь выхожу. Более того, иногда
брожу голодная до самого вечера. А часто церковное причастие
единственная моя еда за весь день...» очень тихо и очень
искренне начинает свой рассказ моя собеседница.
Она потеряла работу семь лет назад, когда сократили штат музея.
Наверное, лучше б ей пойти по стопам родителей стать
практичным инженером, а не мечтательным искусствоведом. Но,
поглощенная полотнами Ренуара и Гойи, Александра не научилась
«жить по понятиям». Вылетела из собственной кенгарагской
квартиры не столько из-за долга, сколько из-за аферы домоуправа.
А потом одинокая, оторванная от жестокой реальности не
сумела своевременно прописаться в следующем жилище, которое ей
выделил суд.
Квартира на улице Даугавпилс, которую мне предоставили, была
удивительна, вспоминает Александра начало своего крестного
пути. Вместо стекол на окнах железные листы. Света нет, воды
нет, тепла нет. Туалет на лестничной клетке есть, но ключа от
него мне никто за полтора года так и не дал. За эти же полтора
года в доме, где я жила, произошло два убийства, с десяток
кровавых драк. Потому что жили там в основном вернувшиеся из
тюрем, алкоголики и наркоманы. Так страшно было даже во двор
не выйти. Но потом меня попросили покинуть и эту квартиру, раз
нет прописки... Работу, даже временную, я находила все с большим
трудом. От постоянного холода сдал позвоночник. Меня словно
согнуло пополам. Когда через месяц вышла из травматологической
больницы, идти точнее, ковылять вообще было некуда.
И она пошла по знакомым. Подскажут: за Двиной дом аварийный
стоит, все из него уже выехали. И Александра селится под крышей
этой развалины. Предложат: поживи месяцок в нашей огородной
будке. И она с радостью живет. Но знакомые оказывались рядом не
всегда. И случались в ее жизни ночи, когда идти вообще было
некуда. Тогда Александра бродила по городу. Вдоль Ратушной
площади, мимо Центрального вокзала, возле Детского мира до
самого рассвета. Иногда она не выдерживала и возвращалась под
окна своей старой квартиры в Кенгарагсе. Соседи жалели
выносили старенький матрас и стелили ей на лестничной клетке. «А
однажды я забралась спать в беседку. Там так грязно оказалось.
Так грязно».
Саша, а на что же вы все эти пять лет живете? Что вы едите?
Я еду «добываю». Долго собираюсь с духом, потом прошу помощи
у незнакомых людей. У кого лица подобрее. В день получается
около лата или сантимов пятьдесят. На них и покупаю хлеб. Ведь
до пенсии еще далеко знаю, что выгляжу старше, но мне только
49 лет. Я все еще надеюсь, что найду спонсоров и закончу свое
исследование. Насколько я знаю, сегодня при Союзе
кинематографистов Латвии такую работу пишу только я. Она
посвящена новейшему кино. Его новым специфическим чертам. Прежде
всего воздействию на зрителя. Когда меня сократили в музее,
сразу взялась за этот труд. Но он продвигается медленно.
Понимаете, такие условия не способствуют творчеству...
Вот уже пять месяцев Александра живет в привычно драматических
условиях. Знакомая поселила ее в будке на огороде. «Летом здесь
было даже здорово я мылась на речке, стирала. Умывалась по
утрам из бочки». Но лето ее надежд скоро кончилось. И через
крышу будки, которую давно уже растащили на дрова, на пожитки
Александры обрушился первый осенний ливень. Потом еще один. И
еще. Недавний ураган, который смел с лица Латвии не одну сотню
деревьев, Александра тоже встречала в фанерной будке. «Не знаю,
что я чувствовала той ночью. Такой страх всепоглощающий. Я все
ждала, что и мою крышу, и фанеру, и меня унесет вместе с этим
ветром. Странно, но все-таки не унесло».
Да, очень трудно жить, говорит мне, точнее, всем нам,
Александра. Я теперь медленно хожу. В Национальную библиотеку
выбираюсь только 2-3 раза в неделю. Все остальное время
«добываю» еду. Очень надеюсь, что мне дадут вторую группу
инвалидности. Устала ходить голодной, устала сны про пищу
смотреть. И еще очень холодно вокруг. Какой-то вечный холод
просто.
Но ведь вы не отчаиваетесь?
Нет, не отчаиваюсь. Раньше мне очень нравился Левитан, а
теперь нет. Потому что у него слишком грустный взгляд на
действительность. Теперь мне больше нравится оптимистичный
Шишкин. С удовольствием вспоминаю работы Шекспира и Чехова они
замечательно показывают жизнь, людей. Люди ведь очень разные.
Теперь, когда я в такой беде, это особенно хорошо видно. Нет, я
не отчаиваюсь, Я ВЕРЮ.
Вы же понимаете, не 50 сантимов в день и не воспоминание о
чеховских героях держат Александру на краю пропасти. Нет. Держит
ее другое. Каждый день утром и вечером эта женщина
отправляется пешком в один из рижских православных храмов. Со
слезами на глазах ставит свечи у иконы Божьей Матери, встает
вместе со всеми на службу. И, когда приходит время, тихим и
чистым голосом запевает вместе со всеми: «Верую во Единого Бога
Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и
невидимым...»
Александра знает, что на этой земле каждый человек живет в
скорбях. Эти скорби бывают разные, совсем разные болезни,
голод, печали, обиды. Но и с этими скорбями жить можно достойно.
«Как-то в минуту отчаяния мне вспомнилось одно высказывание
философа Экхарта, говорит Александра. Он сказал: «Тихая и
спокойная жизнь, проведенная в Боге, хорошо; жизнь, полная
бурь, прожитая с терпением, лучше; но найти покой в жизни,
полной боли, наилучшее».
Есть еще одно «наилучшее» в жизни, полной боли, помогать
своим ближним. Вот перед нами достойная женщина, которой нечего
есть, негде жить, негде работать и некуда обратиться за помощью.
Неужели мы отпустим ее пусть идет себе мимо? Или мы попытаемся
хоть как-то ей помочь? Кто чем может. Звоните, пожалуйста...
РУБРИКА |