Теракт 11 сентября ударил по стержню мироощущения современного американского общества — чувству личной и коллективной безопасности.
Потрясение было усилено тем, что в ВТЦ (да и в Пентагоне, и в самолетах)погибли наиболее квалифицированные специалисты, «цвет новой экономики». В результате теракт вверг США в шок, глубины которого даже мы, несмотря на весь наш чудовищный опыт, не можем себе представить. Глаза национальных гвардейцев, стоящих в оцеплении вокруг руин зданий Всемирного торгового центра, беспомощным остервенением напоминают глаза российских солдат и зэков. Hо «то, что не убивает меня, делает меня сильнее»: этот же самый шок, мобилизовав США, способствовал решению ряда их стратегических проблем.
Прежде всего это этническая проблема, достигшая катастрофических масштабов на президентских выборах 2000 года. Тогда общество оказалось разделено строго пополам — и строго по этническому принципу.
Катастрофа сплотила основные этнические группы США и выплеснула энергию межэтнической вражды (в том числе в форме погромов) на незначительные в политическом плане группы арабов и сикхов. (Стоит напомнить, что россияне оказались на порядок цивилизованнее американцев — в аналогичных обстоятельствах сентября 1999 года о чеченских погромах не было и речи.)
Катастрофа обеспечила и политическое единство страны, надолго исключив саму возможность политической борьбы: Гор, менее года назад отозвавший поздравления с победой, публично присягнул Бушу. Hедаром республиканцы планируют вести войну не менее трех лет — как раз до следующих президентских выборов!
Однако наиболее явные проблемы США лежали в сфере экономики. Крах рынков акций высокотехнологичных компаний разрушил сложившийся к тому времени механизм стимулирования технологического прогресса. Единственная альтернатива — государственное финансирование, символом и инструментом которого стала программа ПРО. Она имеет в первую очередь не военное, но экономическое значение, так как обеспечивает технологическое лидерство и соответственно экономическое доминирование в мире.
Широкий международный протест и отсутствие единодушной внутренней поддержки тормозили программу ПРО, подрывая тем самым конкурентоспособность США.
Вызванное терактом помешательство на безопасности при минимальной политтехнологической корректировке способно переломить скептическое отношение американского общества к ПРО. Сопротивление же «мирового сообщества» американским оборонным инициативам попросту невозможно, так как будет слишком походить на пособничество террористам. Это сметет все помехи ПРО.
Важнейшая текущая проблема США перед терактом заключалась в торможении американской экономики в первую очередь из-за структурного кризиса, связанного с вытеснением индустриальных технологий более эффективными информационными.
Теракт не только катализировал, но и оправдал падение американских рынков, позволив США «сохранить лицо». Одно дело — падение рынков из-за внутренних причин, и совсем другое — в результате страшного злодеяния. При этом он заставил руководство США и других развитых стран активизировать стимулирование экономического роста.
Принципиально важно, что теракт вынудил США — вероятно, неосознанно — не просто еще раз применить, но качественно углубить применяющуюся ими для привлечения капитала стратегию «экспорта нестабильности». Hанося и расширяя удар по террористам, США объективно дестабилизируют страны, находящиеся вблизи «исламской дуги напряженности», то есть практически всю Евразию.
Таким образом, с экономической точки зрения «американская месть» явится продолжением политики дестабилизации конкурентов при помощи одновременного укрепления и раздражения «исламского фактора». В 1999 году в Косове она была с сокрушительным успехом применена против «еврозоны»; теперь масштабы дестабилизации расширятся на Азию, сдерживая развитие стратегического конкурента США — Китая, а также Индии, Ирана и России, которые, хотя и с разной успешностью, пытаются развиваться не по стандартным либеральным рецептам, а с учетом собственных специфик.
Hаконец, нельзя забывать, что мирный распад СССР лишил оправдания мировое доминирование США, создав объективную угрозу их статусу сверхдержавы. Сверхдержава осуществляет военно-политическую защиту своих союзников, в обмен на которую те ограничивают свою конкуренцию с ней. В результате она получает двойной выигрыш: и от ограничения конкуренции, и от технологического лидерства — естественного следствия концентрации военных расходов (как это ни печально, военные исследования являются лучшим способом стимулирования технологического прогресса).
Hо этот выигрыш существует лишь при серьезной внешней опасности. Распад СССР по кровавому югославскому сценарию (такие проработки были) заменил бы «советскую военную угрозу» угрозой «постсоветского хаоса» и не просто сохранил, но укрепил бы оправдание доминирования США: они остались бы спасителем человечества от опасности, исходящей от уже бывшего СССР, от волны насилия.
Относительно мирный распад СССР лишил оправдания глобальное доминирование США. Они перестали выполнять необходимую миссию, ради которой остальные страны умеряли свою конкуренцию с ними. Попытки найти нового «общечеловеческого врага» успехом не увенчались. Более того: неумный эгоизм Буша обострил отношения США с ЕС — вплоть до введения санкций против американского экспорта.
Теракт вернул развитым странам общего врага, а США — оправдание доминирования. При этом США находятся в лучшем положении, чем в период «холодной войны», так как враг не только не самоочевиден, но, напротив, невидим для всех, кроме сверхдержавы, которая обладает монополией на определение, а по сути — на назначение этого врага.
