Ведет ли демократия к вымиранию? С 1991 г. в России существует,
по официальным данным, демократия западного образца, и, с этого же
года, смертность превышает рождаемость. Взаимосвязь этих фактов не
вызывает сомнений — какую бы историческую эпоху мы ни взяли, всегда
можно констатировать, что демократическая страна есть вымирающая
страна. Так что зря жалуются наши либеральные интеллигенты на
«нецивилизованность» России: именно вымирание русского народа
свидетельствует о вступлении нашей страны в клуб богатых
демократических стран (которые обычно называют цивилизованными). То,
что депопуляция (т.е. превышение смертности над рождаемостью) идет в
России быстрыми темпами, объясняется скоростью перехода России к
демократии, ведь наша страна за несколько лет прошла путь, занявший у
Запада века. Плохо то, что, как всегда, в России, изучая западные
реалии, упорно игнорируются те обстоятельства, что не вписываются в
устоявшийся стереотип. Между тем западный опыт много может чему
научить.
Бедная Франция
|
О Франция!
Ныне горько смотреть на тебя!
| |
Шарль Орлеанский, 1430 г.
|
Франция может считаться эталоном
европейской цивилизации. Все французское является высшим качеством
европейского, зато нет ничего европейского без французского. Именно
Франция является родиной западной демократии как в теоретическом
принципе (вспомним труды великих мыслителей 18-го века, чьи идеи легли
в основу американской Декларации независимости и «Декларации прав
человека и гражданина» 1789 г.), так и в практическом проявлении.
Многочисленные французские революции привели к рождению образцовой
демократической республики со всеобщим избирательным правом, свободной
прессой и многопартийностью уже в 19-м столетии. Но именно Франция
стала первой в современной истории страной, в которой нация начала
вымирать в мирное время в условиях хозяйственного процветания.
Некогда Франция отличалась высоким ростом населения и довольно
быстро восстанавливала людские потери после войн, голода или эпидемий.
В 1789-м Франция насчитывала 27 млн. жителей, что составляло 15%
населения Европы и уступала по численности населения на континенте
лишь России (тогда в Англии проживало 18 млн. чел., в раздробленной на
множество мелких княжеств Германии проживало 24 млн.). В разразившейся
Великой французской революции 1789-94 гг., а затем наполеоновских
войнах Франция понесла чудовищные людские потери. Только при
подавлении роялистского мятежа в Вандее 1793 г. погибло свыше 400 тыс.
чел., десятки тысяч французов погибли на гильотине в период
революционного (а затем «белого» контрреволюционного) террора,
несколько сот тысяч роялистов эмигрировали из страны, а наполеоновская
эпопея стоила Франции более двух миллионов жизней. И все же население
Франции росло и к моменту падения Наполеона в стране насчитывалось
около 30 млн. жителей.
Но после битвы при Ватерлоо целое столетие, вплоть до 1914 г.,
несмотря на очень бурную политическую историю (за это время во Франции
произошли три революции, четырежды реставрировалась монархия,
сменилось три династии, провозглашены две республики, создана вторая
по размеру территории колониальная империя), французская нация не
знала массовых кровопролитий. Франция не переживала больше голода,
французские ученые и медики успешно боролись с эпидемиями (вспомним
про Пастера), колониальные войны вели Иностранный Легион и специальные
части из завербованных «цветных» жителей колоний (напр., знаменитые
зуавы из алжирцев или сенегальские стрелки из негров Западной Африки).
Войны с европейскими государствами не были особо кровопролитными.
Во второй половине 19-го века наступили «спокойные» времена.
Утвердилась демократическая республика, страна переживала
экономическое процветание, французы почти перестали эмигрировать (даже
в колониях Франции значительную часть белого населения составляли
итальянцы, испанцы, немцы, поляки). Но вот именно в эпоху стабильности
и процветания население Франции перестало расти. Достигнув 36
млн. чел. в 1851 г., население Франции в последующие 60 лет выросло до
39 млн. чел. Но это был рост населения Франции, но не числа французов.
Богатая страна, испытывающая нехватку рабочей силы, всегда привлекает
на все виды «грязных» работ иностранцев, и Франция не составляет
исключения. В 1851-ом г. в стране проживало 381 тыс. иностранцев, а к
1881-му г. их число увеличилось до 1 млн. 130 тыс. человек. Впрочем,
фактически иностранцев было гораздо больше, поскольку многие из них
принимали французское гражданство и учитывались статистикой как
французы.
Еще в 1871 г. по декрету Кремье евреи, проживавшие в Алжире, колонии
Франции, получили французское гражданство (в отличие от алжирских
арабов). В 1889 г., в связи со столетним юбилеем взятия Бастилии
натурализация была облегчена, и число граждан Франции увеличилось почти
на миллион человек. Однако это не улучшило демографическое положение
Франции, т.к. сами французы стали уже вымирать. К 1890 г. в 49
департаментах из 87, составляющих Французскую Республику, смертность
превышала рождаемость, а в остальных маленький рост населения
обеспечивала иммиграция.
В 1911 г. при 39 млн. жителей Франции в стране насчитывалось 1
млн. 160 тыс. иностранцев (3,6 % населения). Величайшей трагедией
Франции стала первая мировая война 1914-1918 гг., которую французы
называют Великой войной. Французы сражались героически и в
значительной мере именно «пуалю» (французским солдатам) обязана
Антанта победе. На полях войны погибло 1 315 тыс. французских солдат,
2,8 млн. чел. вернулись с войны ранеными. Но победа обескровила
Францию. Даже после присоединения к Франции Эльзаса и Лотарингии, где
проживало 1,8 млн. чел., население Франции было меньше, чем в 1914 г.
Вместо принятия мер, способствующих повышению рождаемости,
правительство Франции стало еще масштабней вербовать на работу
иностранцев. Во Францию в 20-30-е гг. прибыли сотни тысяч итальянцев,
поляков, испанцев, армянских беженцев из Турции, русских
белоэмигрантов. В 1931 г. иностранцев было уже 2,7 млн. чел. (7,6%
населения), в т.ч. 803 тыс. итальянцев, 507 тыс. поляков, 351
тыс. испанцев. Население Франции при этом насчитывало 40 млн. чел., т.
е. за вычетом иммигрантов и эльзасцев реальное население страны
уменьшилось на 4 млн.человек.
Вторая мировая война стала наглядным свидетельством того, как
демографический упадок приводит к государственному краху. В мае-июне
1940 г. за 42 дня Франция была разгромлена немцами, причем
насчитывающая 5 млн. 300 тыс. человек французская армия
капитулировала, оказав незначительное сопротивление (при завоевании
Франции гитлеровские войска потеряли 27 тыс. убитыми). Помимо чисто
военных и политических причин, приведших Францию к разгрому, едва ли
не главной причиной краха 1940 г. было то обстоятельство, что
французские солдаты были «поколением единственных детей», изнеженных и
инфантильных. Не случайно, что единственной воинской частью,
поддержавшей генерала де Голля в июне 1940-го, была лишь одна рота
сенегальских стрелков из негров западной Африки! После второй мировой
войны, в которой потери Франции были невелики (около 600
тыс. чел.),правительство страны, наконец, стало поощрять высокую
рождаемость. За 20 послевоенных лет население увеличилось на 14 млн.,
но треть прироста опять обеспечила иммиграция. Если учесть рождаемость
в семьях иностранцев, то 45% прироста населения дала иммиграция.
К концу 1980-х во Франции жило 5 млн. иностранцев и 18 млн.
граждан нефранцузского происхождения. К числу последних относятся
натурализованные иностранцы, дети иммигрантов, уроженцы оставшихся
французских колоний. Есть еще одно немаловажное обстоятельство,
значительно осложняющее политическое и культурное развитие современной
Франции. Если в 19-ом и первой половине 20-го века подавляющее
большинство иммигрантов во Франции были европейцами, то с 1960-х
среди новых жителей Франции стали преобладать выходцы из Африки, Азии
и стран Карибского бассейна. Франция стала «смуглеть» и «чернеть».
Сотни тысяч арабов, негров, китайцев и представителей еще более сорока
национальностей, в большинстве своем неспособные интегрироваться во
французскую культуру, да и не желающие это делать, составляют немалую
и все более растущую часть жителей больших городов, в т. ч. Парижа.
Ислам становится второй по числу приверженцев конфессией Франции после
католицизма, причем большинство французских мусульман отличается
высокой религиозностью (чем не могут похвалиться христиане Франции).
Число мусульман Франции, которых уже около 7 млн., растет не только
благодаря массовой иммиграции из исламских стран и их высокой
рождаемости, но и переходом в ислам большого количества коренных
французов. Этот процесс начался давно, ислам приняли еще Рене Генон и
Роже Гароди, но в последнее время исламизация французов приняла
большие масштабы. Как пророчит известный русский философ А.Зиновьев:
«И кричать будет «Алла!» с башни Эйфеля мулла». Так ислам взял реванш
за битву при Пуатье 732 г. и не похоже, что во Франции найдется
новый Карл Мартелл.
Конечно, во Франции есть политические партии, борющиеся за «чистоту»
страны. Самой знаменитой из них является Национальный Фронт, лидер
которого Ж.-М. Ле Пен на выборах президента в 1995 г. получил 15%
голосов. Сам Ле Пен попал даже в книгу рекордов Гиннеса как кандидат в
президенты, увеличивший свой электорат в 100 раз (на предшествующих
выборах Ле Пен получил 0, 15%). Однако и он пытается лишь ограничить
приток цветных во Францию, а не выступает против иммиграции как
таковой. Впрочем, в конце 90-х Национальный Фронт раскололся, и
влияние его уменьшилось. Однако даже при полном прекращении иммиграции
Франция будет продолжать смуглеть и исламизироваться, ведь по
неумолимым данным статистики, у живущих во Франции арабов на семью
приходится по 6 детей, у португальцев — по 3,3 ребенка, а у собственно
французов — 1,84 ребенка. В год во Франции заключается по 20
тыс. межрасовых браков, из которых две трети распадается. В целом
уже в 1971 г. у 20% французов один из четырех родственников
третьего поколения был иностранцем, в 1983-м доля французов с
четвертью «иностранной» повысилась до 25%, в 2000-м таких
французов было более трети. При сохранении такой тенденции через
несколько десятилетий Францию будут населять мулаты, исповедующие
ислам и имеющие гомосексуальную ориентацию.
Такова трагедия великой нации. Никогда французы не жили в таком
материальном достатке, как в наши дни, но никогда они не были так
близки к исчезновению как нация.
Германия как жизненное пространство
|
Каждому-свое! Ленивые статичные народы должны потесниться и уступить
жизненное пространство динамичным, быстро растущим расам.
| |
А. Розенберг, 1942 г.
|
Германия считается «запоздавшей» европейской страной. Она
слишком поздно объединилась в единое государство, позднее своих
западных соседей начала индустриализацию, позже всех приступила к
колониальной экспансии. В плане установления демократии, равно как и
в демографическом развитии, Германия также отставала от западной
Европы. Немецкие семьи ранее были многодетными и поэтому население
Германии росло, несмотря на большие потери в войнах и большую
эмиграцию. В прошлые века Германия переживала страшные демографические
катастрофы, например, эпидемию чумы в 14-м веке или Тридцатилетнюю войну
1618-48 гг. (во время последней население страны уменьшилось с 14 млн.
человек до 5 млн., т.е. на 70%).
Однако через непродолжительное время Германия восстанавливала свою
прежнюю численность населения. В 19 веке Германия переживала
демографическую революцию. Так, в 1815 г., после окончания
наполеоновских войн, в которых погибло много немцев, население
Германии насчитывало 24 млн. 833 тыс. человек. В 1871 г., к моменту
объединения страны в единое государство, население Германии
насчитывало уже 41 млн. человек, а в 1910 г. в стране проживало 65
млн. человек. Этот рост мог бы быть еще больше, если бы не
значительная эмиграция. Только за океан за 1820-1914 гг. навсегда
уехало более 6 млн. немцев, а ведь много немцев переселилось в Россию
(в 1913 г. в России проживало 2 млн. 448 тыс. российских подданных
немецкого происхождения). Пожалуй, темпы роста населения Германии
уступали только темпам роста германской экономики, сделавшей Германию
к началу 20-го века второй промышленной державой мира. Немцы с
высокомерным презрением смотрели на «выродившихся» французов, на
дряхлеющих англосаксов (во многих британских колониях немецкие товары
вытеснили британские изделия, в британских доминионах Австралии и
Канады немецкие иммигранты составляли примерно десятую часть
населения, причем самую образованную и богатую часть).
Неудивительно, что немцы вообразили себя высшей расой. В 1914 г.
Германия начала войну за мировое господство. Немцы стойко сражались,
но характерная для всех войн Германии переоценка своих сил сыграла
свою роль, и война была проиграна. Война 1914-1918 гг. дорого стоила
Германии. На полях сражений пало 2 млн. немецких солдат, несколько
миллионов было ранено. По условиям Версальского мирного договора,
Германия потеряла все свои колонии, ее территория уменьшилась на 1/8
часть, население — на 1/10.
Зато вместо авторитарного правления кайзера теперь Германия имела
очень демократическую конституцию, принятую в городе Веймаре, почему
политический строй страны в 1919-1933 гг. назывался Веймарской
республикой. Правда, сами немцы воспринимали демократию как одно из
следствий проигранной войны, своего рода дополнительный пункт
Версальского договора. Веймарская Германия была противоположностью
Германии современной. Если сейчас Германия, сытая, стабильная, с
крепкой валютой и вымирающим коренным населением, то Веймарская
Германия славилась политической нестабильностью, пережив несколько
путчей и хаотическую смену правительств, имела массовую безработицу,
невиданную инфляцию (кружка пива, стоившая в 1914 г. 13 пфеннингов, в
1923 г. обходилась немцу в 150 миллионов марок). Зато продолжался,
хотя и несколько замедлившись, рост населения.
Неприязнь немцев к демократии неизбежно привела к совершенно
законной победе нацистской партии Гитлера и новой мировой войне за
«жизненное пространство» для растущего населения густонаселенной
Германии. Поражение Германии во второй мировой войне было полным.
Страна потеряла 10 миллионов убитыми, часть ее территории на
востоке была разделена. Однако на уменьшенную территорию двух
германских государств было переселено 4 млн. 850 тыс. немцев из
Польши, Чехословакии, Югославии и других стран Восточной Европы из
числа тех, кого в «Третьем Рейхе» называли «фольксдойче». В результате
в 1955 г. оба германских государства имели 71 млн. жителей, т.е.
на 2 млн. больше, чем в 1939 г.
В западной части Германии была создана Федеративная Республика с
демократическим строем. После страшных потрясений войн немцы были
вполне довольны демократией, экономика ФРГ процветала, а население ее
вымирало. Бурно растущей промышленности ФРГ не хватало рабочей силы, и
с 1955 г. началась вербовка «гастарбайтеров» — иностранных рабочих.
Первоначально гастарбайтеров встречали приветственно. Когда в 1964
г. прибыл миллионный иностранный рабочий, ему подарили мотоцикл.
Однако именно в 60-е гг. рождаемость в ФРГ упала, а с 1972-го
смертность превысила рождаемость. Без гастарбайтеров ФРГ уже не могла
существовать. Хотя после экономического кризиса 1974-75 гг. ФРГ
закрыла вербовочные пункты за рубежом, но иммиграция в страну
продолжалась. К 1980 г. иностранцев в ФРГ было уже 4,5 млн.,
причем подрастало поколение детей иностранцев. К этому времени
естественный прирост имели только иностранцы. Так, в 1981 г. в ФРГ
немцев умерло на 169 тыс. больше, чем родилось, а иностранцев только
за счет рождаемости стало больше на 71 тыс.человек. При этом 23,5%
всех браков в ФРГ было этнически смешанными. Из страны белокурых
голубоглазых тевтонов ФРГ превратилась в многорасовую
многонациональную страну, в которой доля иммигрантов в населении была
такая же, как в США.
В восточной Германии, в ГДР, положение было особым. Население
уменьшалось из-за низкой рождаемости и эмиграции в ФРГ. До
строительства Берлинской Стены более двух миллионов восточных немцев
перебрались на Запад. За 40 лет существования ГДР число ее граждан
практически оставалось неизменным. После объединения Германии число
немцев не увеличилось. Обеспокоенные вымиранием нации правительство
страны начало привлекать т.н. «переселенцев», т.е. этнических немцев
из-за рубежа. Из Польши, Румынии и особенно из прежнего СССР на
«историческую родину» прибыло свыше 2 миллионов человек.
Но много ли из них немцев? Учитывая, что этническая статистика в
восточноевропейских странах весьма сомнительна (например, поскольку в
Польше наличие немецкого населения вообще отрицалось, то его
численность определялась сотнями тысяч!), можно допустить, что
большинство переселенцев просто не являются немцами. В СССР, по
переписи 1989 г., 76 % советских немцев состояли в этнически смешанных
браках, являясь метисным этносом. Мало кто из переселенцев знает
немецкий язык, по своему быту и культуре, они остаются советскими
людьми, так что, если они и являются немцами по крови, то все
равно в Германии они иностранцы.
Более того, в отличие от изгнанных в 1945-ом «фольксдойче»,
переселенцы 90-х приезжали в объединенную Германию за
материальным благополучием, вовсе не горя желанием в поте лица
зарабатывать хлеб насущный для себя и для новой Родины. Не случайно
переселенцы 90-х получили прозвище «фольксвагендойче» за свой
меркантилизм и жажду обретения западных потребительных стандартов без
напряженного честного труда.
Между тем «настоящие» иностранцы продолжают заселять Германию. В
2000 г. в стране проживало 8 млн. иностранцев (10% населения), однако
дети иностранцев составляют 1/3 всех школьников Германии. И это при
том, что Германия имеет самую низкую в мире рождаемость: из 27
миллионов супружеских пар 1/3 бездетна и еще 1/3 имеет одного ребенка,
а многодетные пары почти исключительно состоят из иностранцев и, в
меньшей степени, из переселенцев. В 21-ый век Германия вступила, имея
82 млн. населения. Из них 55 млн. составляют т.н. «весси», т.е.
уроженцы Западной Германии, 16 млн. «осси», т.е. жители прежней ГДР,
8 млн. гастарбайтеров с членами их семей и 2,4 млн. новых
переселенцев. Между этими группами населения почти нет никакого
взаимопонимания. Но если вычесть иностранцев, переселенцев (как
«фольксдойче», так и «фольксвагендойче») и немецко-иностранных метисов,
то собственно немецких немцев в Германии остается примерно столько
же, сколько их было в 1914 г.
Современная Германия перестала быть национальным государством,
превратившись в жизненное пространство для представителей десятков
народов всех континентов. Таковы последствия поисков жизненного
пространства в России. «Каждому — свое!»
Страна заходящего солнца
|
Запад, Восток. Всюду одна и та же беда, Ветер равно холодит.
| |
Мацуо Басе (1644-1694)
|
Не надо думать, что вымирает только белая раса. Где бы ни
установилась демократия, там происходит депопуляция. Доказательством
этого является Япония. Эта страна сделала в 20-ом веке не только
технологический рывок. Раньше всех на востоке приступив к масштабной
модернизации, Япония оставалась в области культуры и политики
традиционным восточным обществом. Страна отличалась быстрым ростом
населения, и даже значительные потери в войнах не влияли на темп
увеличения численности японцев. В 1898 г. в стране проживало 46
млн., а в 1937 г.- 71,2 млн. человек. Хотя во второй мировой войне
Япония потеряла свыше 2 млн. погибшими, но это не остановило рост
населения. В 2000 г. в Японии проживало 127 млн. человек. Однако
общие проблемы, характерные для богатых стран, не обошли стороной и
Японию.
Уже давно Япония является страной с самой высокой продолжительностью
жизни. Рождаемость при этом все больше сокращается. Не трудно
догадаться, что такая страна превращается в страну стариков. В
японский лексикон давно вошло слово «рогай» — «засорение общества
стариками». В 2000 г. 17 % японцев были старше 65 лет. При сохранении
такой тенденции через 50 лет пенсионером будет уже каждый третий
японец, причем население Японии уменьшится на одну треть и будет
составлять всего ровно 100 млн. человек. При этом сокращающееся и в
абсолютных и в относительных цифрах молодое поколение японцев
утрачивает традиционную японскую мораль, трудолюбие и все то, что
называлось несколько мистическим понятием «яматодассай» — японский
дух. Молодые японцы превращаются в жителей богатой страны, не проявляя
желания всю жизнь посвящать фирме. Путешествовать за границу (благо
из-за высокого курса йены провести отпуск за рубежом получается
выгодней, чем оставаясь в Японии, и потому среднестатистический японец
в год 8 раз уезжает в другие страны), покупать предметы роскоши и
потреблять «по-американски» — таковы жизненные потребности новых
японцев. Именно эти два фактора — «рогай» и превращение молодых японцев
в потребителей, как мрачно предсказывают ученые, может привести к
новому японскому чуду, т.е. к скатыванию Японии до уровня страны
«Третьего мира».
Разумеется, этого можно избежать за счет организации найма рабочей
силы из-за рубежа, как это сделали западноевропейские государства.
Правительство Японии упорно пытается сохранить «чистоту» своей страны,
и не случайно японское законодательство по вопросу о гражданстве
считается одним из самых суровых в мире. Стать гражданином Японии
неяпонцу невероятно сложно даже после десятков лет проживания в
стране. Только вступив в брак с японкой (японцем), можно получить
гражданство Японии. Но и при этом иностранец остается чужаком для
соседей-японцев, которые предпочитают его в упор не видеть. Однако
далеко зашедший демографический кризис вынуждает японских лидеров
пересматривать традиционную политику в области иммиграции.
В начале 2000 г. ООН распространила доклад о демографической
ситуации в развитых странах, который вызвал в Японии шок. Эксперты
ООН считают, что только для поддержания своего экономического
положения Япония должна ежегодно принимать не менее 600 тыс.
иммигрантов для восполнения стремительно убывающего трудоспособного
населения. К 2050 г. число иммигрантов следует довести до 33 млн. (!).
Японцы, даже придерживающиеся самых либеральных взглядов,
справедливо считают этот путь «национальным самоубийством», но не
способны предложить этому приемлемой альтернативы. Между тем в Японии
уже растет количество нелегальных иммигрантов, выполняющих работы,
которые японцы называют «3К» — «китанай, кикэн, кицуй» (грязные,
опасные, тяжелые). Точного количества находящихся в стране нелегальных
иммигрантов не знает даже всесведующая японская статистика. Ясно
только, что нелегалов в Японии уже несколько сотен тысяч. Некоторые
отрасли промышленности уже не могут обойтись без нелегалов.
Пока Япония сделала первые шаги к возвращению в страну иммигрантов. В
страну стали возвращаться нисэи — этнические японцы из-за рубежа,
потомки уехавших в Латинскую Америку еще в начале 20-го века. Впрочем,
подобно немцам из России, японские репатрианты в быту, в культуре и по
языку остаются латиноамериканцами. Вернувшись на историческую родину,
бразильские или перуанские нисэи обнаруживают, что для японских
японцев они такие же иностранцы, как и все прочие неяпонцы. В ряде
городов Японии стали возникать кварталы репатриантов, где повсюду
звучит испанская или португальская речь, из окон доносятся звуки
зажигательных латиноамериканских мелодий, всюду стоит запах кофе — все
это напоминает кварталы Лимы или Сан-Пауло. В целом репатриация
некоторой части японской диаспоры не решает демографических проблем
страны, поскольку зарубежных японцев немного, не все из них жаждут
возвратиться, да и вернувшиеся нисэи фактически являются чуждыми
японской культуре иностранцами. Рано или поздно Япония вынуждена будет
«открыться» иммигрантам из более бедных стран и станет подобием
старушки Европы. Но зато она перестанет быть Японией. Так закатывается
солнце Японии.
«Осень нации»
Но почему же демократические нации вымирают? Неужели демократия тому
виной? Или же демократический режим — всего лишь один из симптомов
угасания нации? Демократия не сводится только к определенным
процедурам типа периодических выборов, наличию многих партий или
возможности печатать в газетах карикатуры на первых лиц государства.
(Именно поэтому быстро проваливаются попытки «введения» демократии в
тех странах, где нет для этого экономических, социальных и культурных
условий). Демократия — удел сытых, это та роскошь, которую может
позволить себе достаточно богатое общество. Демократия невозможна в
стране, народ которой увлечен какой-либо великой идеей, — будь то
борьба за свободу, создание великой империи или строительство нового
передового общества. Зато в сытой стране, где есть хлеб и зрелища, все
упорядочено, но нет иного смысла существования, кроме удовлетворения
от потребления, гарантированно будет существовать демократия. Но в
стране, где народ предпочитает «красивую жизнь», благо это позволяют
средства, рождаемость низкая, ведь дети, особенно если их много,
мешают наслаждаться жизнью. Стало уже банальным утверждение, что
демократия невозможна без «рыночной» (проще говоря, капиталистической)
экономики. Действительно, капитализм требует себе человека особого
склада — эгоистичного потребителя. Когда в стране есть хозяйственные
возможности безбедного существования отдельного индивида, то дети у
этого индивида вряд ли появятся. Демографический кризис Франции
начался тогда, когда она превратилась в страну рантье. В Восточной
Европе при власти коммунистов низкая рождаемость, а затем и
депопуляция была характерна только для Венгрии 1970-80-х гг., где в
это время проводились реформы рыночного характера в экономике. Зато в
Чехословакии в 1970-е гг., вскоре после подавления «Пражской весны», и в
Польше в 1980-е гг., после установления генералом Ярузельским военного
положения, происходил настоящий демографический взрыв. (В первой
половине 80-х 1\3 всех рождений в Европе приходилась на Польшу).
В современной России резкий спад рождаемости в 90-е гг. объясняется не
только и даже не столько обнищанием населения, а напротив, ростом
дикого эгоизма — под стать дикому капитализму, стремлением к обогащению
и чувственным наслаждениям. Именно поэтому так много в России
брошенных детей и так мало новорожденных.
Подведем итог. Капитализм и порождаемая им в политической сфере
демократия есть в прямом, биологическом смысле, старость нации. Как
молодые люди полны решимости изменить этот мир к лучшему, сделать
что-то великое (пусть даже и великое преступление), так и молодые
нации хотят добиться всеобщего признания и славы, причем без всяких
меркантильных соображений. Демократия же есть обеспеченная старость
нации, сытое и скучное существование без великих идей и идеалов. Не
случайно при демократии торжествует золотая середина, царствует
посредственность. Вероятно, прав был А.Блок, говоривший, что
демократия — это самый непоэтичный строй. Но, может быть, у России
другая судьба?
|
|
