Лето, тепло, колосятся поля на благодатной земле, шумят дубравы,
переливается искрой роскошное Охридское озеро, в закатном свете монах
идет по косогору над озером — как тысячу лет назад шел этой же
тропинкой святой Климент, думая о своих буквицах.
Но не до буквиц
сейчас сероглазым македонским парням — они дарят девушкам пестрые
ленты на прощание и идут к полицейским участкам, где резервистам
славянской национальности раздают оружие. Ухают пушки танков, бьющих
прямой наводкой по албанским селам. Горят в Битоле и Охриде дома
албанцев и тянутся колонны шкиптарских беженцев (вот они теснятся,
смотрят в камеру CNN — грязненькие, плюгавенькие, все с какой-то
печатью вырождения на лице) в сторону Албании, туда, откуда они когда-то пришли, злоупотребив доверием и гостеприимством славянского
народа.
В столице народ берет штурмом правительственные здания — и
вот они бегут эти «народные избранники», «светочи демократии», вчера
еще напыщенные, а сегодня ставшие никому ненужными — бегут,
спотыкаясь и падая, пытаясь не отстать от своего президента-выкреста.
Ветер гонит по улицам Скопье пыль, обрывки газет и мишурные обломки
павших институтов демократии. «У нас революция...», — говорит Митре,
улыбаясь в усы и немножко стесняясь этого громкого слова, —
«...наконец-то мы разогнали этих пустобрехов. Завтра мой старший сын,
он сейчас в Куманово, наконец-то сможет добраться до глотки
шкиптарских бандитов». Солнце садится. Митре затепляет свечу перед
образом Божьей Матери, крестится широким православным крестом,
задумывается, открывает наугад КНИГУ и читает: «В начале было
Слово...»
